Убийство в Алыгджере: некачественное следствие или намеренная фальсификация?

Заранее хотим отметить, что специалисты ИА «Специальный репортер» не берут на себя смелость оспаривать законность состоявшегося, однако не вступившего в законную силу приговора, оставляя это право за судом апелляционной инстанции. Но мы считаем своим долгом обратить внимание компетентных органов на некоторые странности и несуразности в уголовном деле, о котором пойдет речь.

***

Утром 29 августа 2020 года в Алыгджере был обнаружен труп Унгуштаева, с признаками насильственной смерти. А именно – кто-то нанес ему один удар ножом в грудную клетку. Труп потерпевшего находился во дворе дома, принадлежащего теще его родственника Речкина. Обстановка на месте происшествия полностью соответствовала образу жизни участников этой истории. По свидетельству очевидцев, сам Речкин к тому моменту несколько дней, как крепко пил, да и в доме, во дворе которого был найден труп, обнаружились следы застолья.

По свидетельству жителей села, Речкин периодически поддерживал общение с Унгуштаевым, в основном – на фоне совместного распития спиртных напитков. Вот и в тот вечер приятели, предположительно, выпивали, после чего один из них до утра не дожил. Это печально, так бывает, и первоначально такая версия событий рассматривалась правоохранительными органами в качестве приоритетной. Тем более, что Речкин на первом же допросе дал признательные показания.

Более того, она подтверждалась и показаниями еще одного участника этой истории: Максима Яковлева. По его словам, утром 29 числа, когда в селе стало известно об обнаружении трупа Унгуштаева, он виделся с Речкиным. Ничего внятного об убийстве Речкин тогда не говорил, однако Яковлев и еще несколько человек заметили на одежде и руках Речкина следы крови, которые тот замывал. Обычное бытовое убийство, которое при нормальном течении событий направляется в суд за полгода максимум. Однако в этой ситуации все пошло не так с самого начала.

***

Следственно-оперативная группа, занимавшаяся осмотром места происшествия, провела его, скажем аккуратно, не лучшим образом. Несмотря на устоявшуюся практику, не были должным образом изъяты столовые приборы и рюмки, обнаруженные на столе – следы пальцев рук на них, и генетический материал смогли бы пролить свет на личности участников застолья. Возьмем на себя смелость предположить, что это было вызвано очевидностью преступления. Речкин уже сознался в причастности к совершению убийства, и следователь с оперативниками не стали тратить время на детальный и подробный осмотр места происшествия.

Следующей деталью стал тот факт, что труп потерпевшего Унгуштаева был обнаружен сотрудниками правоохранительных органов абсолютно голым. Кто его раздел, зачем, куда в итоге делась одежда – вопросы открытые и в ходе следствия не решенные. Более того, его одежда и обувь так и не были обнаружены, хотя, опять же, это вопрос принципиально важный.

С одеждой в этом деле в принципе творилось что-то непонятное: к примеру, сотрудники полиции так и не смогли обнаружить белую футболку Речкина со следами крови, о которой говорил Яковлев и иные свидетели. Также не изымалась у Речкина и обувь, по которой могло быть назначено соответствующее исследование.

***

Зато исследование трупа Унгуштаева было проведено прямо на месте обнаружения: в имеющейся на участке постройке. Какими обстоятельствами было вызвано столь неоднозначное решение, сказать трудно, однако единственным материалом, изъятым экспертом при вскрытии, стал лоскут кожи, вырезанный с места нанесения ножевого ранения. И это при том, что с места происшествия был уже изъят нож, которым, предположительно и было совершено убийство! Поясним читателю, что в данном случае не так.

Дело в том, что вопрос соотнесения орудия, использованного преступником, и нанесенного им повреждения, является исключительно важным. Это в принципе один из первых вопросов, которые ставит перед экспертом следователь: этим ли ножом было нанесено повреждение потерпевшему? Однако ответить на вопрос с использованием одного лишь лоскута кожи с достоверностью – невозможно.

Потому как повреждения на лоскуте могут говорить лишь о ширине клинка орудия. А вот для детального исследования необходимо исследовать сам раневой канал, изучить его глубину, возможные характерные повреждения и т.д. Даже непрофессионалу очевидно, что сделать это «в походно-полевых условиях», при проведении вскрытия в летней кухне – невозможно. И этот вопрос так и остался без надлежащего ответа в ходе следствия. Эксперт не взял на себя смелость утверждать о происхождении ранения от представленного на исследование ножа. То есть, фактически орудие убийства осталось не установленным.

***

Однако же вернемся к истории Речкина. То ли из-за ненадлежащей организации работы СОГ, то ли еще по каким причинам, однако к ноябрю 2021 года, то есть, спустя год после убийства, вопрос с уголовным преследованием в его отношении был закрыт. И на свет родилась явка с повинной, данная Максимом Яковлевым, данная им в середине ноября. В ней излагалась классическая история: встретились, вместе выпили, пошли в дом поискать Речкина, внезапно возникший конфликт, удар ножом в целях самозащиты. Казалось бы, что здесь не так, и почему Яковлев в принципе вызвал интерес со стороны сотрудников?

Дело в том, что на ноже, изъятом при осмотре места происшествия, были обнаружены генотипы: Речкина, его жены Речкиной, Унгуштаева и – Яковлева. Это исследование было проведено лишь в июле 2021 года, и с того момента Яковлев неоднократно имел беседы с сотрудниками полиции, которые убеждали его признать вину в убийстве Унгуштаева. Одна из таких бесед (запись имеется в распоряжении редакции) длилась более трех часов, и в какой-то момент результатом подобного общения стала явка с повинной.

***

Сам Яковлев объясняет принятое им решение просто: сотрудники полиции, с его слов, убедили его, что при условии признания вины, и выдвижения версии об убийстве при превышении пределов необходимо обороны, с учетом наличия у Яковлева двух несовершеннолетних детей, реальный срок ему не грозит. Не имеющий опыта общения с полицией Яковлев в конце концов согласился, и уже в ноябре 2021 года был допрошен в качестве подозреваемого. И более того – отпущен следователем под подписку о невыезде, что по делам об убийстве – не самая частая практика.

Однако уже в мае 2022 Яковлев свое решение изменил, и от ранее данных показаний отказался, указав в допросе, что они были даны под давлением. Впрочем, это не помешало в декабре 2022 года направить уголовное дело в суд, с обвинением по ч. 1 ст. 105 УК РФ – то есть, в совершении убийства. Однако уже в феврале 2023 суд вернул уголовное дело прокурору, в связи с невозможностью его рассмотрения: по мнению суда, следователем было предъявлено взаимоисключающее обвинение, в котором одновременно указывалось и на мотив необходимой обороны, и на мотив умышленного лишения жизни потерпевшего. Что в принципе многое говорит о качестве следствия и прокурорского надзора по этому уголовному делу.

В июле 2023 дело вновь ушло в суд, и в январе 2024 судьей Нижнеудинского городского суда был постановлен обвинительный приговор, все по той же части первой ст. 105. Девять с половиной лет лишения свободы в колонии строгого режима, два миллиона рублей, подлежащих выплате по гражданскому иску.

***

Строго говоря, вся доказательственная база, на которую опирались следствие и суд при предъявлении обвинения и постановлении приговора, исчерпывается заключением эксперта о наличии на ноже генотипа Яковлева. Забегая вперед, скажем сразу, что сам Яковлев достоверно пояснить, откуда он там появился, не может. В соответствии с той позицией, что он занимал на следствии и в суде, в доме, где был обнаружен труп потерпевшего, он никогда не бывал, нож руками не трогал. Однако есть и другая, куда как более неприятная версия.

Дело в том, что в ходе следствия у Яковлева была изъята принадлежащая ему куртка. Он не был одет в нее в ночь с 28 на 29 августа 2020 года – с его слов, она в принципе была приобретена им через продолжительное время после всех описываемых событий. В чем заключалась цель изъятия вещи, не имеющей никакого отношения к убийству Унгуштаева?

Существует версия, что кто-то из сотрудников правоохранительных органов решил облегчить жизнь себе или коллегам, и использовал эту куртку для перенесения генетического материала Яковлева на нож. Ведь без этого доказательства все остальное в принципе не имеет значения. Как мы указывали выше, соотнести изъятый нож с нанесенным повреждением не получилось, достоверно установить, кто находился на месте происшествия в ту злополучную ночь у следствия так же не вышло. Ведь из текста приговора (имеется в распоряжении редакции) следует, Речкин является единственным свидетелем, кто подтверждает нахождение Яковлева в доме, где произошло убийство. Слова против слов…

В этой связи не может не возникнуть вопроса: почему обвинение было предъявлено именно Яковлеву, если на ноже были обнаружены генотипы еще как минимум двух возможных подозреваемых? Равно как и еще один вопрос.

В соответствии с показаниями одного из свидетелей, после обнаружения ножа со следами крови, нож она выкинула в выгребную яму уличного туалета, где он и пролежал трое суток. А при осмотре места происшествия Речкиным, под контролем присутствовавших сотрудников полиции, был оттуда вытащен, обмыт холодной водой и брошен под стиральную машинку в доме. Вопрос: насколько вероятно после длительного нахождения в фекальных массах обнаружить на ноже пригодный для исследования материал? Если, конечно, не поместить его туда намеренно.

***

Небольшой поселок всегда полон противоречий, куда как более острых, чем в большом городе. Вот и в рассматриваемом деле кто-то характеризовал участников, как добропорядочных граждан, а кто-то указывал на их агрессивность, пьянство и склонность к решению вопросов насилием. Мы не знаем достоверно, что именно произошло в ночь с 28 на 29 августа 2020 в пос. Алыгджер, но даже вскользь брошенный взгляд на имеющиеся в нашем распоряжении материалы позволяет сделать вывод, что не все в этой истории настолько однозначно, как это представлено в приговоре суда.

Мы надеемся, что суд апелляционной инстанции внимательнейшим образом изучит материалы дела и даст оценку всем спорным моментам, в нем в изобилии представленным. Полагаем, что десять без малого лет, вычеркнутых из жизни человека, стоят того, чтобы взглянуть на ситуацию максимально пристально.